Философия
Герберт Маркузе "Эрос и цивилизация" Парадоксы Великого Отказа
Скачать Герберт Маркузе "Эрос и цивилизация" Парадоксы Великого Отказа
Освобождение инстинктивных потребностей в мире и покое, а также в
"асоциальном" автономномЭросе предполагает освобождение от репрессивного
изобилия: перемену направления прогресса.
Основная мысль "Эроса и цивилизации", более полно развитая в моей книге
"Одномерный человек", заключалась в том, что жизнь в Государстве
Благополучия-через-войну вовсе не является судьбой человека, что последний
нуждается в некотором новом жизненном начале для того, чтобы, устранив тот
"внутримирской аскетизм", который создавал базис для господства, перестроить
аппарат производства и служащего ему познания. Это был новый, решительно
отрицающий сверхчеловека Ницше образ человека, в достаточной степени
наделенного разумом и здоровьем для того, чтобы обойтись без героев и
героических добродетелей, лишенного влечения к жизни, полной опасностей, к
тому, чтобы откликнуться на вызов; человека, совесть которого позволяет ему
разглядеть жизнь как самоцель и прожить ее в радости и без страха.
"Полиморфная сексуальность" - такой термин я употребил для того, чтобы
указать, что новое направление прогресса будет всецело зависеть от
возможности активизировать подавленные, заторможенные органические
потребности: превратить человеческое тело в инструмент не столько труда,
сколько удовольствия. Мне казалось, что старая формула развития потребностей
и способностей перестала быть адекватной, а предпосылкой и содержанием
освобождения становятся новые, качественно иные потребности и способности.
Идея этого нового Принципа Реальности основывалась на предположении о
том, что материальные условия для его развития или уже сформировались или
могли быть сформированы в развитых индустриальных обществах нашего времени.
Не вызывало сомнений, что реализация технических возможностей будет означать
революцию. Но субъект истории (агент революции) оказался подавлен размахом и
эффективностью демократической интроекции: свободные люди не нуждаются в
освобождении, а угнетаемые недостаточно сильны, чтобы освободиться
самостоятельно. Эти условия формируют иное понятие Утопии: освобождение
является наиболее реалистичной и конкретной из всех исторических
возможностей и, в то же время, наиболее рационально и эффективно подавляемой
- наиболее абстрактной и отдаленной возможностью. Ни философия, ни теория не
в состоянии устранить эту демократическую интроекцию правителей в своих
подданных. Когда в обществах с той или иной степенью изобилия
производительность достигает уровня, при котором массы получают свою долю
благ, а оппозиция эффективно "сдерживается" демократическими средствами, так
же эффективно сдерживается и конфликт между господином и рабом или, точнее,
этот конфликт меняет свое социальное местонахождение. Его продолжением
становится восстание отсталых стран против невыносимого наследия капитализма
и его продолжения в неоколониализме. Марксова концепция постулировала, что
путь в свободное общество открыт только для тех, кто свободен от благ
капитализма: историческими агентами освобождения могли стать только те, чье
существование само по себе являлось отрицанием капиталистической
собственности. На внутренней арене Марксова концепция полностью обретает
свою значимость. В той степени, в которой общества, построенные на
эксплуатации, превратились в мировые державы, в той степени, в которой новые
независимые нации стали полем битвы за их интересы, "внешние" силы
сопротивления перестали быть чуждыми: они становятся врагом системы внутри
ее самой. Это, однако, не делает бунтарей выразителями воли человечества.
Сами по себе они (так же мало, как и Марксов пролетариат) вовсе не являются
представителями свободы. Здесь также приложима Марксова концепция, согласно
которой международный пролетариат получит свое интеллектуальное оружие
извне:
"молния мысли" ударит в "naiven Volksboden (наивную народную почву
(нем)).
Грандиозные идеи объединения теории и практики несправедливы по отношению
к слабым зародышам такого союза. Однако восстание в отсталых странах нашло
отклик в развитых странах, где молодежь протестует против подавления
изобилием и против войны за рубежом.
Бунт против лживых отцов, учителей и героев и солидарность с
обездоленными всего мира: нет ли здесь какой-либо "органической" связи между
двумя гранями протеста?
Эта солидарность кажется прежде всего инстинктивной. Бунт внутри страны,
обращенный вовнутрь, кажется в значительной степени импульсивным. Его цели
трудно определить: тошнота, вызванная "образом жизни", бунт как дело
физической и духовной гигиены. Тело против "машины" - не против механизма,
конструируемого с целью сделать жизнь мягче и безопаснее, ослабить
жестокость природы, но против машины, овладевшей механизмом: политической
машины, машины корпораций, культурной и образовательной машины, которая
скомкала благословение и проклятие в одно рациональное целое. Это целое
стало слишком большим, его структура слишком прочной, его функционирование
слишком эффективным - неужели же вся мощь отрицания сосредоточена в еще не
полностью завоеванных, примитивных, разрозненных силах? Тело против машины:
против самой безжалостной машины разрушения всех времен сражаются мужчины,
женщины и дети, вооруженные самыми примитивными орудиями, - неужели же
партизанская война определяет суть революции нашего времени?
Культурная отсталость может дать исторический шанс повернуть колесо
прогресса в другом направлении. Развитие сверхмощного технического и
научного потенциала опровергает само себя, когда против беднейших на этой
земле, против их лачуг, больниц и рисовых полей общества изобилия бросают
оснащенные радарами бомбардировщики, химические вещества и "специальные
силы". Эти якобы "случайные" явления обнаруживают существо современного
общества: они срывают технологический покров, за которым скрывается реальное
могущество. Способность уничтожить и сжечь несколько раз все существующее и
соответствующий этому способ мышления - побочные продукты развития
производительных сил в системе эксплуатации и репрессии; и чем больше
удобств предоставляет система своим привилегированным подданным, тем выше
становится производительность. Общество изобилия уже достаточно ясно
продемонстрировало, что оно является обществом войны; и если его граждане
еще не заметили этого, то этого нельзя сказать о его жертвах.
Перешагивание через стадию общества изобилия может стать историческим
преимуществом опоздавших, технически отставших обществ. Бедность и слабость
отсталых народов, возможно, заставит их воздержаться от агрессивного и
расточительного использования науки и техники и удерживать под контролем a
la mesure de l'homme (соразмерно с человеком (фр)), аппарат производства,
используя его для удовлетворения и развития жизненно важных индивидуальных и
коллективных потребностей.
