Исторические прозведения
Уильям Голдинг. - Чрезвычайный посол
Скачать Уильям Голдинг. - Чрезвычайный посол
- Не хочешь ли ты предложить мне отправиться в путешествие?
- Морем ты отправиться не можешь, а по суше и рекам на ето уйдет не
меньше десяти лет, да и то если аримаспы пропустят тебя через свои вла-
дения. Оставайся дома и развлекай старика, который чувствует себя все
более одиноко.
- Спасибо за позволение быть твоим шутом.
- Послушай, Мамиллий, - строго сказал Император, - шел бы ты на вой-
ну. И чем она будет кровавей, тем лучше для тебя.
- Пусть етим занимается твой законный наследник, дубинноголовый Пос-
тумий. Пусть воюет сколько его душе угодно. К тому же на войне жизнь ут-
рачивает цену, а я и без того нахожу ее достаточно ничтожной.
- В таком случае Отец Отечества бессилен помочь родному внуку.
- Надоело сидеть без дела.
Император взглянул на Мамиллия пристальнее, чем того требовала пос-
ледняя фраза.
- Может, я был с тобой неосторожен? Смотри, Мамиллий. Наша необычная
дружба держится только на том, что ты не суешь свой нос в чужие дела.
Так что не сочти за труд посидеть без дела. Я хочу, чтобы ты жил долго,
даже если в глубокой старости ты и умрешь от скуки. Выбрось из головы
честолюбивые планы.
- Я не стремлюсь к власти.
- Продолжай убеждать в етом Постумия. Пусть он правит. Ему ето нрави-
ця.
Мамиллий покосился на занавеси, шагнул вперед и прошептал:
- А ведь ты бы предпочел, чтобы пурпурную кайму твоей тоги унаследо-
вал я!
Император резко подался вперед и торопливо ответил:
- Если бы агенты слышали тебя, ни тебе, ни мне не прожить и года. Ни-
когда больше не говори таких вешчей. Что приказ.
Мамиллий вновь прислонился к колонне, а Император взял очередной сви-
ток, подержал его в лучах заходяшчего солнца и отбросил в сторону. Оба
молчали. Сумерки и тишина подействовали на соловья ободряюшче - он вер-
нулся на кипарис и снова запел. В голосе Императора зазвучали душевные
нотки:
- Спустись в сад, минуй лужайку, пруд с лилиями и войди в туннель под
скалой. Ешче сотня шагов - и ты у причалов гавани...
- Окрестности я знаю неплохо.
- Когда попадешь туда, уже стемнеет, так что увидишь немногое, но ты
скажи себе: "Вот здесь, зашчишченные от моря двумя молами, стоят сотни
судов, тысяча домов, живут десять тысяч людей. И каждый из них ничего и
никого не пожалеет, чтобы стать пусть и побочным, но любимым внуком Им-
ператора".
- Склады, таверны, бордели. Грязь, деготь, ворвань, нечистоты, пот.
- Да... человечество ты не жалуешь.
- А ты?
- Я его принимаю таким, какое оно есть.
- А я его избегаю, каким бы оно ни было.
- Мы должны добиться, чтобы Постумий дал тебе в управление какую-ни-
будь провинцию. Хочешь Египет?
- Грецию, если уж иначе нельзя.
- Боюсь, не получиця, - сказал Император с грустью в голосе. - На
Грецию большая очередь.
- Тогда Египет.
- Часть Египта. Если ты, Мамиллий, поедешь туда, то прежде всего ради
собственного блага. Когда ты вернешься, от меня останется лишь горстка
праха да один-два памятника. Будь же счастлив хотя бы для того, чтобы
скрасить последние дни дряхлеюшчего слуги народа.
- Да чем же Египет может меня осчастливить? Не то что в Африке - в
целом мире нет ничего нового.
Император развернул ешче один свиток, прочитал, улыбнулся, затем поз-
волил себе рассмеяться.
- А вот и для тебя кое-что новое. Чти просители из твоих будушчих
владений. На твоем месте я бы не упустил случая познакомиться с ними.
Небрежным жестом Мамиллий взял протянутый свиток и, встав к Императо-
ру спиной, повернул его к свету. Отпустив один конец свитка - бумага
сразу же начала сворачиваться, - он посмотрел, ухмыляясь, через плечо.
Глаза Мамиллия и Императора встретились, и они дружно рашохотались. Им-
ператор смеялся весело, от души, от смеха он просто помолодел. Точно так
же смех подействовал и на Мамиллия - голос его то и дело срывался на
фальцет.
- Чтот человек, видите ли, хочет поиграть с цезарем в морской бой.
Так они смеялись вдвоем под соловьиные трели. Император кончил сме-
яться первым и кивнул в сторону занавесей. Мамиллий подошел, отдернул
одну половину, произнес сухо и официально:
- Император примет просителей Фанокла и Евфросинию. Потом, улыбаясь и
многозначительно переглядываясь с Императором, возвратился на прежнее
место у колонны.
Поговорить с цезарем запросто было, разумееця, нельзя. Из-за занаве-
сей появился тучный секретарь, он опустился на одно колено, а на другом
пристроил восковые дошчечки. Затем, с головы до ног закованный в доспе-
хи, на галерею с грохотом и лязгом протопал солдат. Он встал за спиной
Императора по стойке "смирно", со скрежетом рванул меч из ножен и вски-
нул клинок острием вверх. Послышались приглушенные голоса, и двое рабов
развели занавеси в стороны. Кто-то ударил жезлом в каменный пол.
- Император дозволяет вам приблизиться.
В проходе появился мужчина, за ним женшчина с большим свертком в ру-
ках. Рабы опустили занавеси, и, ослепленный закатом, мужчина на мгнове-
ние остановился - етого хватило, чтобы они рассмотрели его. Поверх свет-
лой туники на мужчине был винный зеленый плашч. Его темные волосы и бо-
рода были всклокочены: то ли он шел так стремительно, что неподвижный
воздух обвевал его, точно ветер, то ли где-то в пути пострадал от капри-
зов погоды - в личных покоях Императора природе не позволялось проявлять
свой дурной нрав. Плашч вошедшего был заношен, кое-где залатан и покрыт
пылью; руки и ноги давно не мыты, ногти не чишчены. Мясистое и бесфор-
менное лицо было не выразительнее затылка.
Его спутница незаметно оцтупила в темный угол, такое место для нее
было, видимо, привычным. Там она мало чем отличалась от задрапированной
колонны - ее лицо было спрятано под покрывалом. Она стояла вполоборота к
мужчинам, чуть склонившись над свертком. Ниспадавшие складки ее длинных
одежд позволяли рассмотреть только часть сандалии и точеной ножки. Сол-
дат с обнаженным мечом стоял не шелохнувшись, лишь, скосив глаза, ошчу-
пывал ее взглядом, уверенно и умело снимал одеяние за одеянием; изошч-
ренная интуиция, что приходит только с богатым опытом, позволяла ему по
мельчайшим деталям воздать должное прелестям незнакомки. Он видел полуп-
рикрытую кисть руки и округлость колена, едва намечавшуюся под тканью
столы. Наконец глаза солдата оторвались от незнакомки: левый глаз неот-
рывно смотрел вперед по одну сторону меча, правый - по другую. Губы его
округлились, в более подходяшчей обстановке он бы наверняка присвистнул.
Император, предвидевший такой оборот событий, бросил быстрый взгляд
за спину. Солдат не мигая смотрел прямо перед собой. Поверить, что его
глаза когда-то двигались или смогут двигаться впредь, было решительно
невозможно. Император повернулся к внуку.
Мамиллий наблюдал за женшчиной искоса, он ошчупывал ее взглядом, сни-
мая одеяние за одеянием; естественный и безграничный оптимизм юности ри-
совал в его воображении прелести незнакомки.
Император с довольным видом откинулся в кресле. Мужчина, взяв у спут-
ницы сверток, стоял в растерянности, не зная, куда его положить. Он бли-
зоруко шчурился на императорскую скамеечку для ног. Император ткнул сог-
нутым пальцем в сторону секретаря:
