Исторические прозведения
Уильям Голдинг. - Чрезвычайный посол
Скачать Уильям Голдинг. - Чрезвычайный посол
Мамиллий перевел дыхание и посмотрел на Императора. Будто пытаясь ос-
вободиться от невидимых пут, он замотал головой из стороны в сторону.
Решение Императора привело в действие механизм ешче одного ритуала.
Женшчины выстроились так, чтобы осветить проход, через который вошла
строгая домоправительница, всем своим видом выражая готовность поде-
литься изобильными наличными ресурсами. Она поклонилась Императору, Ма-
миллию, Евфросинии, взяла гречанку за руку и увела с собой. Занавеси
сомкнулись, и галерея наконец потонула во мраке; только в открытом море,
где около сетей кружились рыбачьи лодки, светились яркие огоньки. Мамил-
лий подошел к Фаноклу и заговорил срываюшчимся дискантом:
- Какой у нее голос? Как она говорит?
- Она говорит редко, цезарь. Я не помню ее голоса.
- Люди возводили храмы в честь куда менее совершенной красоты.
- Она моя сестра!
Император пошевелился в кресле.
- Раз ты так беден, Фанокл, неужели тебе в голову никогда не приходи-
ла мысль поправить ваши дела выгодным браком?
Будто пойманный в западню, Фанокл дико озирался по сторонам.
- На какой женшчине ты хотел бы меня женить, цезарь?
В немыслимой тишине, последовавшей за вопросом, рассыпалась со-
ловьиная трель. Разбуженная ею, взошла вечерняя звезда - она мерцала на
темно-синем клочке неба, зажатом между черных теней можжевельника. Ма-
миллий вновь заговорил срываюшчимся голосом:
- Фанокл, у нее есть мечта?
Император тихо засмеялся:
- Сама красивая женшчина и есть мечта.
- Она сладчайший в мире источник поетического вдохновения.
- Красиво говоришь, Мамиллий, в коринфском стиле. Однако продолжай.
- Она женшчина епической простоты.
- Ну, теперь тебя хватит на двадцать четыре тома бессмертной скучиш-
чи.
- Не смейся надо мной.
- Я не смеюсь. Ты доставил мне большую радость. Фанокл, как тебе уда-
лось сберечь такое чудо?
В сгустившейся темноте сбитый с толку Фанокл напряженно подыскивал
слова.
- Что мне ответить, цезарь? Она - сестра моя. Красота ее расцвела,
как говориця, в одночасье.
Он помолчал, собираясь с мыслями. И вдруг его словно прорвало:
- Я не понимаю тебя, да и всех остальных тоже. Почему нас не оставля-
ют в покое? Разве интимная жизнь людей имеет какое-нибудь значение, ког-
да вокруг океан незыблемых взаимосвязей, которые необходимо исследовать!
В горле Фанокла что-то булькнуло, казалось, ему сейчас станет плохо.
Но когда он снова заговорил, речь его потекла плавно, правда, ход мысли
по-прежнему удивлял своей неожиданностью.
- Если выпустить камень из рук, он упадет.
Кресло под Императором скрипнуло.
- Я надеюсь, что мы понимаем тебя.
- Всякая субстанция вечно и неизменно связана с любой другой субстан-
цией. Человек, который понимает ети связи... вот тот господин...
- Мой внук, досточтимый Мамиллий.
- Досточтимый внук, хорошо ли ты знаешь юридические законы?
- Я римлянин.
По движению воздуха Мамиллий почувствовал, что Фанокл размахивает ру-
ками. Вглядевшись в темноту галереи, он с трудом различил смутные очер-
тания жестикулируюшчей фигуры.
- Ну вот! Ты свободно ориентируешься в мире закона. А я легко себя
чувствую в мире субстанций и сил, потому что признаю за вселенной разум
не меньший, чем у законоведа. Подобно тому как ты, знаюшчий закон, мо-
жешь добиться своего, имея дело со мной, который закона не знает, так и
я могу не ждать милостей от вселенной, а взять их у нее.
- Слишком путано, - сказал Император. - Нелогично и очень самоуверен-
но. Скажи мне, Фанокл: когда ты говоришь такое, люди не называют тебя
сумасшедшим?
Озадаченное лицо Фанокла поплыло во мраке вперед. Он помнил о модели
корабля и боялся на нее наступить. Но перед самым его лицом вдруг тускло
блеснуло лезвие меча. Фанокл неуклюже попятился.
Император повторил свои слова так, будто говорил их впервые:
- ...называют тебя сумасшедшим?
- Называют, цезарь. Потому я и... порвал все связи с библиотекой.
- Понимаю.
- Ты думаешь, я сумасшедший?
- Продолжай, послушаем дальше.
- Вселенная - ето машина.
Мамиллий беспокойно зашевелился.
- Так ты колдун?
- Колдовства в природе нет.
- Твоя сестра - его живой пример и воплошчение.
- Тогда она неподвласгна законам природы.
- Очень может быть. А есть ли в твоей вселенной поезия?
Измученный Фанокл повернулся к Императору.
- Вот все они так говорят, цезарь. Поезия, волшебство, религия...
Император усмехнулся:
- Будь осторожен, грек. Ты говоришь с великим понтификом.
Тень от пальца Фанокла метнулась к лицу цезаря.
- Верит ли цезарь в то, что вынужден делать великий понтифик?
- Я бы предпочел не отвечать на етот вопрос.
- Досточтимый Мамиллий, ты веришь в глубине души, что непредсказуемая
и неподвластная разуму поезия сушчествует помимо твоих свитков?
- До чего же скучна твоя жизнь!
- Скучна?
Фанокл сделал полшага к Императору, вспомнил про меч и вовремя оста-
новился.
- Моя жизнь проходит в постоянном изумлении.
Император отвечал ему спокойно и терпеливо:
- В таком случае обыкновенный император не в силах чтолибо сделать
для тебя. Ты счастливее Диогена в бочке. Единственное, что я могу, - не
загораживать тебе солнце.
- Но я разорен. Если ты мне не поможешь, меня ждет голодная смерть. А
с твоей помошчью я могу изменить мир.
- И мир станет лучше?
- Он сумасшедший, цезарь.
- Что его право, Мамиллий. По своему опыту, Фанокл, я знаю, что пере-
мены почти всегда к худшему. И тем не менее ради моего... ради твоей
сестры я принимаю тебя как гостя. Будь краток. Чего ты хочешь?
Фаноклу строили козни. Десятое чудо света - ето, конечно, корабль, а
не сестра; людей он никогда не мог понять, но с помошчью его корабля Им-
ператор затмит Александра Македонского. Дальше Мамиллий не слушал, пос-
тукивая пальцем по колонне, он что-то забормотал себе под нос.
